Северный огонёк
(Страница Сургутского литературного объединения)

(Отзыв о книге Александры Лазаревой «А тополя нас по-прежнему ждут…»

Кто-то из мудрецов изрёк то, что счастье – это когда окончание жизни совпадает с её началом. Не в буквальном смысле, конечно же. Но – что подразумевал мудрец? Может то, что «всё возвращается на круги своя»? Может то, что у кольца (жизни) - начала нет и нет конца?: Или – по аналогии с миром животных – «сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит»…?

Даже волк… Инстинктивно… Вероятно, тяга к местам, где родился и вырос у живых существ живёт в подкорке, на подсознательном уровне. И ни разум, ни привычка, ни дрессировка, наконец, тут не указ.

И действительно, мы, нынешние – всего лишь «листочки» в кроне того самого Древа жизни, у которого есть ещё и питающий ствол, и корни…Листочки опадают – корни остаются и дают молодую поросль, новые почки и листья.

Древо-дерево-деревня…Очень созвучно, близко. Однокоренные слова. Кровнородственные, ибо все города на свете и все горожане родом из матушки-деревни. Просто одни помнят об этом, а другие – нет. А есть и третьи – кто рад бы забыть, да и не может! И сильна в нём эта самая деревенская закваска и корни родственной памяти не отпускают.

Именно в этой когорте литераторов-деревенщиков, знающих и помнящих родство и призывающих обращаться к истокам и родника, на мой взгляд, относится Александра Лазарева (Гоголина). Её поэтический сборник «А тополя нас по-прежнему ждут», щедро иллюстрированный фотографиями из архивов односельчан – удивительная находка, от первоисточника. Деревенская её тема поражает ещё более на фоне промышленного мегаполиса – Сургута, пропитанного нефтяным пафосом и поиском новых технологий, программ, разработок.

Книга, воспевающая незатейливый бытии нравы русской глубинки – словно тщательно утоптанная стёжка к духовному источнику добра, к островку спасения от нагромождений технократического прогресса. Это прочувствованное и осмысленное возвращение с шумной ярмарки жизни к родному крыльцу; а в данном случае – увы – к родному пепелищу!

Но – слава богу – народная память жива, она деятельна. Её веретено жужжит и нить соединяет поколения. Слава и людям, помнящим родство, – как бы говорит нам автор. «А тополя нас по-прежнему ждут» - это стих и фото-летопись целой эпохи жизни одной деревеньки из многих тысяч подобных ей.

Сколько их, деревень позаброшенных, –
Лукино, Мазуровка, Вавилово,
Где покосные травы не кошены,
Где гуляют ветра не над нивою?...
(стр. 34.)

Деревень, в которых из поколения в поколение соборно и прозрачно – у всех на виду, лепился выпуклый облик крестьянского, оправданного неустанным трудом и оттого – наполненного смыслом и надеждами быта.

Деревня во все времена жила доверчиво, честно и открыто. Но пройти по улице деревни – что выйти на подиум для пристального обзора взыскательных судей: «Я иду по деревне – мне снова семнадцать, тётя Глаша стоит у ворот…» но и «Варвара некстати у дома –… как по углям горячим иду!...» «…а пройду – поведут разговоры… выйдет Манька-соседка на споры: руки в боки – и как на торгах!» ( стр. 7.)

А уж общественное мнение деревни, озвучиваемое каждое утро у хлебного ларька – чем тебе не суд присяжных? «Вердикт» его игнорировать – себе дороже.

Иное дело в городе – где мы порой и соседа по лестничной клетке не знаем ни в лицо, ни по имени-отчеству. Оттого мы беззащитны в больших городах. Увы – здесь мы разъединены, в том числе и искусственными барьерами: средневековыми сословными предрассудками, в том числе. Странно всё это в цивилизованном демократическом обществе, стремящемся к инновациям и техническому прогрессу. Деревня, с её уличной демократией, куда более прогрессивна в социальном плане… Видимо, не случайно сравнивают кипение городской суетливой жизни с адом, а сельскую идиллию – с раем…

Александра Лазарева сумела перекинуть в царство своего детства прочный поэтический мостик воспоминаний, показать целую галерею картин детства и юности, абсолютно достоверно и искренне и, оттого – привлекательно, проиллюстрировав сборник фотографиями из архивов знакомых и родственников родного села.

«Сохранённая к предкам любовь» - главный строительный материал мостика в детство.

Несомненным успехом книги является обращение автора к персонажам и атрибутам былинного эпоса. Например, «Живая вода»

«…да откуда мне сила даётся,
Чтоб смеяться. И петь, и любить?
Из колодца! Святого колодца,
Чтобы силы мои подкрепить!»

Вспоминается песня былинного Садко из мифов Древней Руси: «Из-под белой берёзы бежит речка-невеличка, бежит речка-невеличка, водица живая, вода ключевая…» (Мифы, стр. 119). Чувство Малой Родины, вечный зов предков передаёт автор в строках:

«Километров суровые тыщи
Жажду Родины не заглушат,
Её голос в тайге меня сыщет,
И поможет вернуться назад…»
( стр 24)

С древней русской стариной перекликается стихотворение «Конотоп», когда в неделю Троицкого дня украшали травами жилища и пели песни Богине Ладе – «разные травы – цветы рвала и венок себе вила, на свою головушку, на свою весёлую…» («Мифы», стр. 28) «Конотопинки» - словно из тех мифов, понятно по названию. Автор обращается к земным знакомым с детства травам-муравам за исцелением души и тела:

«…снова в отпуск, на Родину еду
Я в объятия трав и земли….»

Ещё важный штрих – опора автора на традицию – как основу бытийной сущности села. Это на традиции, как на крепкой добротной основе ткалось кружево свободной деревенской жизни.

… «Пасху помню: я крашу яички.
Рады все. Что «Воскресе Христос!»
И букетик несёт землянички
Моя мама, закончив покос…»
(стр. 29)

Примечательна и косьба – фундамент деревенского животноводства. Заготовить сено животным в зиму – святое, промысел Божий. А каково само действо! Какие картины вокруг! Дивный воздух и роса! Запахи трав и луговых цветов! Даже великий Лев Толстой любил собственноручно косить сено. И набирался на лугу свежих сил и вдохновения. Понимал, видимо, писатель и философ, что «жив человек не дарёным, а трудом сотвореным…» («Мифы», стр. 40) У А. Лазаревой покосу посвящено несколько стихотворений.

«…Вот покос…
Я иду с медуницей
Пью, хмелея, берёзовый сок,
А прикрою покрепче ресницы –
Снится озера чистый песок…»
(стр. 12)

Название стихотворения «Богомолицы» ассоциируется с набожными древними юродивыми, слепыми, каликами перехожими, которые за еду и ночлег воспевали нехитрый крестьянский быт, недоступный для них, убогих бродяг и молились за хозяев и ублажали их своими образными и красноречивыми песнопениями:

«А и широко раздолье – перед печью шесток,
Чистое поле – по подлавочью,
А и сине море – в лохани вода…
Господи, помилуй…Благослови…»

Хотя автор прототипами «Богомолиц» подразумевала родных тётушек своих – думаю, не будет ошибкой назвать Богомолицами всех крестьянских женщин, которые

«… на районную глядя дорогу,
Страх-болезнь прогоняя с плеч,
Вновь молитвенно просят Бога.
Не себя…( а всех нас) беречь…
(стр. 32.)

С огромным и заслуженным уважением повествует автор о главной движущей силе русской деревни – работе. О разных видах её и проявлениях. И что очень важно: работа в стихах А. Лазаревой приносит радость и удовольствие труженикам села.

«Я родом оттуда, где тёплые росы,
Где вместо будильника – утром петух.
Где радостно люди спешат на покосы,
Так, словно работа их – песенный круг…» Впечатляют и стихи о деревне, которой нет:

«…где лодочка озером чистым
Синь неба качая, плыла,
Я светом питалась лучистым, –
Там наша деревня была…
(стр. 53)

При этом от каждого слова исходит пристальное любование , которое было свойственно всегда, когда она смотрела вокруг себя. Отдельным циклом идут стихи о матери и отце. Это и «Молитва мамы», «Маме», «Не стало мамы – и «Мой отец» и многие другие. Главное – в них есть то, что близко и больно каждому.

«Пока держусь я на плаву
Мажорней гаммы
И на Земле ещё живу
Молитвой мамы...» ( стр. 75)

А кто не поймёт вот это:

«Без маминых тоскую пирогов,
В которые замешены с дрожжами
Забота, ласка, нежность и любовь,
Чем так щедры извечно наши мамы…»
( стр.73).

Образ малой Родины, переданный через портретные зарисовки милых сердцу людей – полнокровен и сочен.

Если брать отдельно темы Лазаревой, то сборник – это венок из гимнов деревенской жизни, оправданной трудом во благо ближних. Это и гимны домашнему очагу, коромыслу, колодцу, косе-литовке, русской печке; а так же соседям, братьям-сёстрам, гармонисту, лесу, росам, луговым травам и всему, перечисленному до этого. Особенного внимания заслуживает стихотворение, завершающее поэтический сборник, и написанное в былинно-эпическом стиле:

«Всколыхнулась зорька тихая,
На меня да подивилася,
Что стоишь, склонивши голову,
От печали притомилася?...»
(стр. 128)

И этот стиль выбран не случайно. Он – возвращение к началу, к истокам, к русскому былинному эпосу – полному, цветистому и правдивому, исполненному восхищения и грусти, и призыва почаще возвращаться к своим корням.

В этом наше спасение – утверждает автор, и с этим трудно не согласиться:

«Если душу тоска объемлет,
На судьбу не ругайся, не спорь,
Поезжай на родимую землю –
И отступит томящая хворь….»
(«Спасение», стр. 57)

И ещё важная деталь: язык поэта натурален и чрезвычайно прост. На эту тему Евангелие гласит: «Где просто – там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного». Думается, что поэтический вклад Александры Лазаревой «А тополя нас по-прежнему ждут» займёт достойное место в Российской поэзии, отражающей и воспевающей жизнь русской деревни.

Тамара Котова,
член актива Краснодарского Союза Российских писателей,
член актива Краснодарского отделения СП России